Найдорф М.И. ДУХОВНЫЙ ОПЫТ ХХ ВЕКА
Заметка была опубликована в 1997 году в газете «Одесские деловые новости – «OBN»

"Круглые столы" свободные собрания общественности для обсуждения какого-либо неясного и волнующего вопроса дело для нас довольно новое, я бы сказал, перестроечное. В недавние советские времена такое было в принципе невозможно, поскольку, напомню, от организатора собрания требовалось заранее представить Куда Следует план, список выступающих и резолюцию, получить разрешение и головную боль насчет того, что кто-то из выступающих ляпнет что-то не то. Сейчас, чтобы публичный обмен мнениями мог состоялся, нужно лишь любезное согласие хозяев зала и интерес публики. Собственно, все.

Тема "Духовный опыт ХХ века. Предварительные итоги" показалась интересной многим. Восемнадцатого октября в Литературном музее собрались более шеститдесяти человек, из которых только пятнадцать были специально приглашенными. Мы не знаем многих из тех, кто пришел. Но сосредоточенное внимание "молчаливого большинства" присутствовавших к мыслям тех, кто брал слово не более, чем на 5 минут, чтобы хватило времени всем желающим высказаться, играло свою роль, оно поддерживало интеллектуальное напряжение и чувство ответственности необходимые условия такого общения, в котором может родиться что-то новое в понимании предмета. И хотя уроки из этого обмена мнениями еще предстоит извлечь, некоторые смысловые узлы состоявшегося разговора можно попытаться сформулировать.

Во-первых, напоминали некоторые выступавшие, следует отдавать себе отчет в том, что приближающийся рубеж веков и тысячелетий – условность, относящаяся лишь к летоисчеслению в христианской культуре, евро-американской, или, как сейчас выражаются, "атлантической". В других регионах мира сейчас иные века (по мусульманскому летоисчислению, например, сейчас XV век), иные даты и другие проблемы. И сам тот факт, что европейское сознание готово учитывать своеобразие иных культур, готово вступать с ними в диалог с позиции равенства, а не превосходства, участники посчитали важным итогом ХХ века.

Во-вторых, наука. В этом столетии наука перестала быть "священной коровой" европейской цивилизации. Сами ученые пришли к выводу, что научные методы не могут привести ни к получению абсолютно достоверного знания ("теорема Гёделя"), ни к построению полноценного мироосознания. Научное знание сегодня так расчленено, что "собрать" из него целостную "научную картину мира", способную объяснить человеку, кто он и какому историческому выбору должен следовать, уже, видимо, не удастся.

В-третьих, искусство. Среди участников дискуссии было куда больше готовых говорить, о науке, чем о искусстве. И это само по себе характеризует современную ситуацию. Смещение искусства (если не включать в это понятие поток массовой продукции поп-культуры) на периферию общественного внимания произошло именно в продолжение уходящего века. Любопытно, что попытки специалистов назвать вещи своими именами, обозначив революцию в самом искусстве и в его отношениях с обществом, вызвали недоверие и даже протест, основанные, скорее всего, на недоразумении: сегодня, увы, искусствоведы, кажется, одни знакомы с предметом, о котором говорят.

В-четвертых, технологии. Двадцатый век время гигантского рывка в этой области. Компьютеры, генная инженерия, практический космос и многое другое, созданное людьми для улучшения своей жизни, стало реальностью во многом неожиданной и трудно управляемой. В этом завершающемся веке было создано устройство, способное оборвать историю человечества в любой момент ядерное оружие. Это, может быть, не единственный, но самый наглядный пример того, как технология может вступить в спор с ее создателем человеком. Открытие такой перспективы один из самых драматических итогов ХХ века.

Наконец, сам человек. Идея, вдохновлявшая все технологические революции, заключалась в том, что, добиваясь улучшений во внешних условиях своего существования, человек ТЕМ САМЫМ И ОДНОВРЕМЕННО усовершенствуется сам: более достойные условия существования для большинства смягчают нравы, открывают возможности образования, расширяют кругозор, развивают творческие способности, делают жизнь богаче и интереснее. К итогу ХХ века мы, кажется, наблюдаем нечто противоположное. Совершенные производственные технологии создают массу рабочих мест, не требующих образования, и в то же время массовое образование (даже высшее) упрощается, глобальные телекоммуникационные системы (телевидение, газеты, журналы и тот же Internet) создают систему анонимного общения, характерными чертами которого становятся стандарт, непроверяемость и безответственность высказываний, а значит и мышления. А творческое начало среднего человека в по-европейски развитом обществе выражается преимущественно в выборе на рынке товаров и услуг (пива, телепрограмм, туристических кампаний, кандидатов в президенты и т.д.). Итоги ХХ века и здесь приглашают задуматься, является ли свобода выбора собственно свободой.

Многие участники состоявшегося обмена мнениями говорили о своей радости от этой нечаянной встречи с единомышленниками, высказывали пожелания сделать их регулярными. Нужно только по заботиться, чтобы последующие встречи были не менее продуктивными